Источник: Кадурин, А. Ю. Запрет злоупотребления гражданским правом в системе принципов гражданского права / А. Ю. Кадурин // Общество, право, личность: вопросы взаимодействия в современном мире: сб. ст. междунар. науч.-практ. заоч. конф., Минск, 10−15 дек. 2016 г. — Выпуск четвёртый / Междунар. ун-т «МИТСО»; редкол.: И. А. Маньковский (гл. ред.) [и др.]. — Минск: Междунар. ун-т «МИТСО», 2016. — С. 11−13
Запрет злоупотребления гражданским правом в системе принципов гражданского права
Кадурин Алексей Юрьевич, адвокат Минской городской коллегии адвокатов, старший преподаватель кафедры финансового права и правового регулирования хозяйственной деятельности БГУ, г. Минск
Представления о злоупотреблении гражданским правом в процессе их эволюции стали связываться с возможностью оценивать допустимость соответствующего поведения на основании принципов гражданского права. В силу этого если бы в Гражданском кодексе Республики Беларусь [1] (далее — ГК) не существовало нормы, содержащей запрет на злоупотребление правом, то логические построения относительно возможности ограничения субъективных прав при отсутствии чётких позитивных предписаний отталкивались бы от критериев, вытекающих из гражданско-правовых принципов. Присутствие же в ГК запрета на злоупотребление правом ставит вопрос о соотнесении соответствующего запрета с гражданско-правовыми принципами.
По результатам осмысления вопроса, какое место запрет злоупотребления гражданским правом занимает в системе гражданско-правовых принципов, последует вывод, что соответствующий запрет либо охватывается содержанием одного или нескольких принципов, либо является самостоятельным принципом гражданского права. Каждый из логически возможных выводов находит своих сторонников.
Запрет злоупотребления гражданским правом, как показывает его анализ, обладает следующими признаками принципа гражданского права: охват своим действием широкого круга гражданско-правовых отношений, конкретизация в нормах гражданского законодательства, отражение объективных закономерностей общественного развития. Полемику порождает вопрос о том, является ли запрет злоупотребления правом специфичным правовым предписанием.
При этом надлежащим образом понять позицию о том, что запрет злоупотребления правом является одним из основных начал гражданского законодательства и специфичным правовым предписанием, возможно лишь после изучения взглядов сторонников соответствующей позиции на систему гражданско-правовых принципов. Анализ соответствующих суждений демонстрирует, что выделение запрета злоупотребления правом (или запрета злоупотребления правом и иного ненадлежащего осуществления гражданских прав) в качестве самостоятельного гражданско-правового принципа вызвано ничем иным, как желанием в рамках одного принципа закрепить все возможные или все соответствующие специфике отрасли гражданского права ограничения субъективного гражданского права. Однако такой подход в силу того, что из принципов с дозволительной направленностью могут вытекать ограничения субъективных прав, представляется не в полной мере обоснованным.
Вместе с тем и утверждение о том, что запрет злоупотребления гражданским правом обеспечивает гражданско-правовые принципы, не лишено недостатков. Такое утверждение можно признать обоснованным только тогда, когда будет установлено, что ограничения субъективных прав, следующие из каждого гражданско-правового принципа, могут иметь значение при квалификации злоупотребления гражданским правом. Подобное же обоснование в литературе отсутствует.
Анализ системы принципов гражданского права, отражённой в ст. 2 ГК, показывает, что общими критериями при ограничении субъективных прав теоретически могут являться: общественная польза, общественная безопасность, социальные цели применительно к экономической деятельности, вред окружающей среде, вред историко-культурным ценностям, добросовестность, разумность, равенство, ущемление прав и защищаемых законом интересов других лиц, а также иные критерии, вытекающие из непоименованных в ст. 2 ГК принципов.
Эволюция представлений о злоупотреблении гражданским правом, существующие выводы о признаках злоупотребления правом (при их объединении) показывают, что каждый из названных критериев теоретически может быть использован при квалификации злоупотребления гражданским правом. Вместе с тем такой подход может нивелировать ценность субъективного гражданского права, и, соответственно, не может быть воспринят практикой.
Создавая систему гарантий, исключающую возможность произвольных или чрезмерных ограничений субъективных прав, необходимо ограничить перечень соответствующих критериев, которые могут иметь значение при квалификации злоупотребления гражданским правом.
Н. Л. Бондаренко обосновывает, что специфику общественных отношений, регулируемых гражданским правом, не отражают принципы приоритета общественных отношений и социальной направленности экономической деятельности [2, с. 89, 93]. Этот вывод позволяет утверждать, что положениям, следующим из этих принципов, не может быть придано значение при квалификации злоупотребления правом; а общими критериями ограничения субъективных прав, вытекающими из ст. 2 ГК, являются добросовестность, разумность, равенство, ущемление прав и защищаемых законом интересов других лиц.
Основываясь на существующих классификациях принципов права, в том числе принципов гражданского права [3, с. 28−44], следует сделать вывод, что указанные критерии вытекают из положений, именуемых нравственными принципами гражданского права. Такой вывод предполагает к разрешению вопрос, могут ли общие критерии ограничений субъективных прав следовать из непоименованных в ст. 2 ГК гражданско-правовых принципов, не относящихся к нравственным. Полагаем, что на данный вопрос должен быть дан отрицательный ответ. По нашему убеждению, вектор, согласно которому лишь нравственные принципы гражданского права могут претендовать на статус общих критериев ограничения субъективных прав, является верным. Соблюдение различных нравственных ценностей общества значимо с точки зрения не только существования бесконфликтной среды, но и развития экономики. Так, И. И. Янжул по результатам исследования экономического значения честности пришёл к выводу, что «в интересах чисто материального благосостояния народов необходимо возможно широкое развитие нравственности и специально — честности» [4, с. 101]. Д. Деген и Ю. Бахем, исследовавшие значение для промышленной жизни Германии § 826 Германского гражданского уложения (тот, кто умышленно причинит вред другому лицу способом, противоречащим добрым нравам, обязан возместить последнему причинённый вред), пришли к заключению, что немецкая промышленность во многом обязана своим процветанием указанному параграфу, позволившему пресекать всевозможные проявления недобросовестности в коммерческой и деловой жизни [5, с. 376].
Таким образом, запрет злоупотребления гражданским правом обеспечивает нравственные принципы гражданского права. Вместе с тем лишь нарушения каких-либо требований, вытекающих из нравственных принципов гражданского права, представляется недостаточным для признания ограничения субъективного права обоснованным во всех без исключения случаях. Поскольку принципы права внутренне связаны и находятся во взаимодействии друг с другом (иногда — в коллизии), являются взаимообусловленными [6, с. 8], то и осуществление права, причиняющее вред общественным отношениям, охраняемым тем или иным принципом гражданского права, как правило, недостаточно для признания поведения противоправным.
Соответственно, необходимо введение какой-либо характеристики вреда нравственному принципу, наличие которого будет свидетельствовать о том, что ситуация требует правовой реакции. Такой характеристикой, по нашему мнению, является существенность соответствующего вреда. Признак «существенности» является признаком, которому в тех или иных правоотношениях, в том числе гражданско-правовых, придаётся правое значение, и, соответственно, он не является чужеродным для отрасли гражданского права. При этом, когда соответствующего пояснения признаков существенности нет, определение фактов, свидетельствующих о «существенности», происходит в процессе применения норм на практике.
Помимо этого тот факт, что «человек, его права, свободы и гарантии их реализации являются высшей ценностью и целью общества и государства» [7, ст. 1], а также направленность гражданско-правового регулирования на защиту интересов участников гражданских правоотношений свидетельствуют, что для признания субъективного гражданского права обоснованным необходимо также причинение вреда правам или законным интересам участника гражданских правоотношений. При этом лишь наличия такого вреда от осуществления права также недостаточно для ограничения субъективного права.
Таким образом, признаками злоупотребления гражданским правом являются: существенный вред одному из нравственных принципов гражданского права; вред правам или законным интересам участника гражданских правоотношений.
Сделанный вывод о признаках злоупотребления гражданским правом является основой для оценки доктринальных подходов о рассмотрении тех или иных норм права в качестве положений, конкретизирующих запрет злоупотребления гражданским правом. Например, суждение о том, что жестокое обращение с животным, противоречащее принципам гуманности, при осуществлении права собственности, является проявлением злоупотребления гражданским правом, представляется правильным, однако, требует пояснения. Лишь увязывание недопустимости соответствующего поведения не только с принципом гуманности, но и интересом лица, предъявляющего иск, позволяет утверждать, что соответствующее требование является конкретизацией запрета злоупотребления правом. В ситуации же, когда противоправность определяется лишь несоответствием поведения какому-либо из нравственных принципов (без причинения вреда интересам конкретного лица), утверждение, что запрет такого поведения является конкретизацией запрета злоупотребления правом, представляется необоснованным. Таким образом, связь положения, запрещающего злоупотребление правом, с нормами, в которых ограничение права вызвано аморальностью соответствующего поведения, неоднородна.
Изложенное позволяет сделать следующие выводы.
Во-первых, общими критериями, на основании которых могут быть ограничены субъективные права, являются добросовестность, разумность, равенство, права и защищаемые законом интересы других лиц и иные критерии, вытекающие из нравственных принципов гражданского права.
Во-вторых, запрет злоупотребления гражданским правом обладает такими признаками принципа гражданского права, как охват своим действием широкого круга гражданско-правовых отношений, конкретизация в нормах гражданского законодательства, отражение объективных закономерностей общественного развития. Однако в силу того, что запрет злоупотребления правом лишь обеспечивает нравственные принципы гражданского права, он не является специфичным правовым предписанием и, соответственно, не может быть признано нравственным принципом гражданского права.
В-третьих, признаками злоупотребления гражданским правом, в частности, являются: существенный вред одному из нравственных принципов гражданского права; вред правам или законным интересам участника гражданских правоотношений.
Список использованных источников
1. Гражданский кодекс Республики Беларусь: принят Палатой представителей 28 окт. 1998 г.: одобр. Советом Респ. 19 нояб. 1998 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. — Минск, 2016.
2. Бондаренко, Н. Л. Принципы гражданского права Республики Беларусь, их реализация в нормотворческой и правоприменительной деятельности: дис. … д-ра юрид. наук: 12.00.03 / Н. Л. Бондаренко. — Минск, 2007. — 251 л.
3. Кондратюк, Д. Л. Нравственно-правовые принципы в гражданском праве России (на примере справедливости, гуманизма, разумности и добросовестности): дис. … канд. юрид. наук: 12.00.03 / Д. Л. Кондратюк. — Москва, 2006. — 170 л.
4. Янжул, И. Экономическое значение честности (забытый фактор производства) / И. Янжул // Вестник воспитания. — М.: Типо-литография Товарищества И. Н. Кушнерев и Ко. — 1912. — № 4. — С. 79−103.
5. Сливицкий, В. И. Право на честное к себе отношение. (Из уроков западно-европейской гражданско-правовой жизни) / В. И. Сливицкий // Сборник статей по гражданскому и торговому праву памяти профессора Г. Ф. Шершеневича. — М.: Изд. бр. Башмаковых, 1915. — С. 375−425.
6. Комиссарова, Е. Г. Принципы в праве и основные начала гражданского законодательства: дис. … д-ра юрид. наук: 12.00.03 / Е. Г. Комиссарова. — Екатеринбург, 2002. — 303 л.
7. Конституция Республики Беларусь 1994 года (с изменениями и дополнениями, принятыми на республиканских референдумах 24 ноября 1996 г. и 17 октября 2004 г.) // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. — Минск, 2016.
По результатам осмысления вопроса, какое место запрет злоупотребления гражданским правом занимает в системе гражданско-правовых принципов, последует вывод, что соответствующий запрет либо охватывается содержанием одного или нескольких принципов, либо является самостоятельным принципом гражданского права. Каждый из логически возможных выводов находит своих сторонников.
Запрет злоупотребления гражданским правом, как показывает его анализ, обладает следующими признаками принципа гражданского права: охват своим действием широкого круга гражданско-правовых отношений, конкретизация в нормах гражданского законодательства, отражение объективных закономерностей общественного развития. Полемику порождает вопрос о том, является ли запрет злоупотребления правом специфичным правовым предписанием.
При этом надлежащим образом понять позицию о том, что запрет злоупотребления правом является одним из основных начал гражданского законодательства и специфичным правовым предписанием, возможно лишь после изучения взглядов сторонников соответствующей позиции на систему гражданско-правовых принципов. Анализ соответствующих суждений демонстрирует, что выделение запрета злоупотребления правом (или запрета злоупотребления правом и иного ненадлежащего осуществления гражданских прав) в качестве самостоятельного гражданско-правового принципа вызвано ничем иным, как желанием в рамках одного принципа закрепить все возможные или все соответствующие специфике отрасли гражданского права ограничения субъективного гражданского права. Однако такой подход в силу того, что из принципов с дозволительной направленностью могут вытекать ограничения субъективных прав, представляется не в полной мере обоснованным.
Вместе с тем и утверждение о том, что запрет злоупотребления гражданским правом обеспечивает гражданско-правовые принципы, не лишено недостатков. Такое утверждение можно признать обоснованным только тогда, когда будет установлено, что ограничения субъективных прав, следующие из каждого гражданско-правового принципа, могут иметь значение при квалификации злоупотребления гражданским правом. Подобное же обоснование в литературе отсутствует.
Анализ системы принципов гражданского права, отражённой в ст. 2 ГК, показывает, что общими критериями при ограничении субъективных прав теоретически могут являться: общественная польза, общественная безопасность, социальные цели применительно к экономической деятельности, вред окружающей среде, вред историко-культурным ценностям, добросовестность, разумность, равенство, ущемление прав и защищаемых законом интересов других лиц, а также иные критерии, вытекающие из непоименованных в ст. 2 ГК принципов.
Эволюция представлений о злоупотреблении гражданским правом, существующие выводы о признаках злоупотребления правом (при их объединении) показывают, что каждый из названных критериев теоретически может быть использован при квалификации злоупотребления гражданским правом. Вместе с тем такой подход может нивелировать ценность субъективного гражданского права, и, соответственно, не может быть воспринят практикой.
Создавая систему гарантий, исключающую возможность произвольных или чрезмерных ограничений субъективных прав, необходимо ограничить перечень соответствующих критериев, которые могут иметь значение при квалификации злоупотребления гражданским правом.
Н. Л. Бондаренко обосновывает, что специфику общественных отношений, регулируемых гражданским правом, не отражают принципы приоритета общественных отношений и социальной направленности экономической деятельности [2, с. 89, 93]. Этот вывод позволяет утверждать, что положениям, следующим из этих принципов, не может быть придано значение при квалификации злоупотребления правом; а общими критериями ограничения субъективных прав, вытекающими из ст. 2 ГК, являются добросовестность, разумность, равенство, ущемление прав и защищаемых законом интересов других лиц.
Основываясь на существующих классификациях принципов права, в том числе принципов гражданского права [3, с. 28−44], следует сделать вывод, что указанные критерии вытекают из положений, именуемых нравственными принципами гражданского права. Такой вывод предполагает к разрешению вопрос, могут ли общие критерии ограничений субъективных прав следовать из непоименованных в ст. 2 ГК гражданско-правовых принципов, не относящихся к нравственным. Полагаем, что на данный вопрос должен быть дан отрицательный ответ. По нашему убеждению, вектор, согласно которому лишь нравственные принципы гражданского права могут претендовать на статус общих критериев ограничения субъективных прав, является верным. Соблюдение различных нравственных ценностей общества значимо с точки зрения не только существования бесконфликтной среды, но и развития экономики. Так, И. И. Янжул по результатам исследования экономического значения честности пришёл к выводу, что «в интересах чисто материального благосостояния народов необходимо возможно широкое развитие нравственности и специально — честности» [4, с. 101]. Д. Деген и Ю. Бахем, исследовавшие значение для промышленной жизни Германии § 826 Германского гражданского уложения (тот, кто умышленно причинит вред другому лицу способом, противоречащим добрым нравам, обязан возместить последнему причинённый вред), пришли к заключению, что немецкая промышленность во многом обязана своим процветанием указанному параграфу, позволившему пресекать всевозможные проявления недобросовестности в коммерческой и деловой жизни [5, с. 376].
Таким образом, запрет злоупотребления гражданским правом обеспечивает нравственные принципы гражданского права. Вместе с тем лишь нарушения каких-либо требований, вытекающих из нравственных принципов гражданского права, представляется недостаточным для признания ограничения субъективного права обоснованным во всех без исключения случаях. Поскольку принципы права внутренне связаны и находятся во взаимодействии друг с другом (иногда — в коллизии), являются взаимообусловленными [6, с. 8], то и осуществление права, причиняющее вред общественным отношениям, охраняемым тем или иным принципом гражданского права, как правило, недостаточно для признания поведения противоправным.
Соответственно, необходимо введение какой-либо характеристики вреда нравственному принципу, наличие которого будет свидетельствовать о том, что ситуация требует правовой реакции. Такой характеристикой, по нашему мнению, является существенность соответствующего вреда. Признак «существенности» является признаком, которому в тех или иных правоотношениях, в том числе гражданско-правовых, придаётся правое значение, и, соответственно, он не является чужеродным для отрасли гражданского права. При этом, когда соответствующего пояснения признаков существенности нет, определение фактов, свидетельствующих о «существенности», происходит в процессе применения норм на практике.
Помимо этого тот факт, что «человек, его права, свободы и гарантии их реализации являются высшей ценностью и целью общества и государства» [7, ст. 1], а также направленность гражданско-правового регулирования на защиту интересов участников гражданских правоотношений свидетельствуют, что для признания субъективного гражданского права обоснованным необходимо также причинение вреда правам или законным интересам участника гражданских правоотношений. При этом лишь наличия такого вреда от осуществления права также недостаточно для ограничения субъективного права.
Таким образом, признаками злоупотребления гражданским правом являются: существенный вред одному из нравственных принципов гражданского права; вред правам или законным интересам участника гражданских правоотношений.
Сделанный вывод о признаках злоупотребления гражданским правом является основой для оценки доктринальных подходов о рассмотрении тех или иных норм права в качестве положений, конкретизирующих запрет злоупотребления гражданским правом. Например, суждение о том, что жестокое обращение с животным, противоречащее принципам гуманности, при осуществлении права собственности, является проявлением злоупотребления гражданским правом, представляется правильным, однако, требует пояснения. Лишь увязывание недопустимости соответствующего поведения не только с принципом гуманности, но и интересом лица, предъявляющего иск, позволяет утверждать, что соответствующее требование является конкретизацией запрета злоупотребления правом. В ситуации же, когда противоправность определяется лишь несоответствием поведения какому-либо из нравственных принципов (без причинения вреда интересам конкретного лица), утверждение, что запрет такого поведения является конкретизацией запрета злоупотребления правом, представляется необоснованным. Таким образом, связь положения, запрещающего злоупотребление правом, с нормами, в которых ограничение права вызвано аморальностью соответствующего поведения, неоднородна.
Изложенное позволяет сделать следующие выводы.
Во-первых, общими критериями, на основании которых могут быть ограничены субъективные права, являются добросовестность, разумность, равенство, права и защищаемые законом интересы других лиц и иные критерии, вытекающие из нравственных принципов гражданского права.
Во-вторых, запрет злоупотребления гражданским правом обладает такими признаками принципа гражданского права, как охват своим действием широкого круга гражданско-правовых отношений, конкретизация в нормах гражданского законодательства, отражение объективных закономерностей общественного развития. Однако в силу того, что запрет злоупотребления правом лишь обеспечивает нравственные принципы гражданского права, он не является специфичным правовым предписанием и, соответственно, не может быть признано нравственным принципом гражданского права.
В-третьих, признаками злоупотребления гражданским правом, в частности, являются: существенный вред одному из нравственных принципов гражданского права; вред правам или законным интересам участника гражданских правоотношений.
Список использованных источников
1. Гражданский кодекс Республики Беларусь: принят Палатой представителей 28 окт. 1998 г.: одобр. Советом Респ. 19 нояб. 1998 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. — Минск, 2016.
2. Бондаренко, Н. Л. Принципы гражданского права Республики Беларусь, их реализация в нормотворческой и правоприменительной деятельности: дис. … д-ра юрид. наук: 12.00.03 / Н. Л. Бондаренко. — Минск, 2007. — 251 л.
3. Кондратюк, Д. Л. Нравственно-правовые принципы в гражданском праве России (на примере справедливости, гуманизма, разумности и добросовестности): дис. … канд. юрид. наук: 12.00.03 / Д. Л. Кондратюк. — Москва, 2006. — 170 л.
4. Янжул, И. Экономическое значение честности (забытый фактор производства) / И. Янжул // Вестник воспитания. — М.: Типо-литография Товарищества И. Н. Кушнерев и Ко. — 1912. — № 4. — С. 79−103.
5. Сливицкий, В. И. Право на честное к себе отношение. (Из уроков западно-европейской гражданско-правовой жизни) / В. И. Сливицкий // Сборник статей по гражданскому и торговому праву памяти профессора Г. Ф. Шершеневича. — М.: Изд. бр. Башмаковых, 1915. — С. 375−425.
6. Комиссарова, Е. Г. Принципы в праве и основные начала гражданского законодательства: дис. … д-ра юрид. наук: 12.00.03 / Е. Г. Комиссарова. — Екатеринбург, 2002. — 303 л.
7. Конституция Республики Беларусь 1994 года (с изменениями и дополнениями, принятыми на республиканских референдумах 24 ноября 1996 г. и 17 октября 2004 г.) // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. — Минск, 2016.